Розовое Облако привычно скользила меж стволов, камней, по тропкам, по следам соплеменников, что жили здесь задолго до неё. Вскоре в ушах зашелестел тихий шум волн, в нос ударил терпкий запах водорослей — близился берег озера. Сейчас кошка пробиралась к своей кучке, накрытой камешком, деловито обдумывая дальнейшие действия с предметами, что оттуда достанет. По пути её взгляд цепляется за что-то, на мордочке проступает озадаченное выражение — на земле без присмотра лежат три пёрышка, коричневых. Может забыл кто? Остановилась, огляделась, подождала пять минуток — вдруг кто-нибудь прибежит? Никого. Только волны равномерно и лениво лижут берег, отдаваясь в ушках тихими всплесками. Облако подошла поближе к тому, что завладело её вниманием, принюхалась. Чёткого запаха не учуяла — видимо, пропитались перья запахом недавних ныряльщиков да водорослей, скрывая запах настоящего владельца. Быстро мазнула взглядом голубых глаз по местности вокруг, снова посмотрела на пёрышки. Украдкой подцепила, взяла поудобнее в зубы все три, скользнула к своей кучке, под камешек положила. Потянувшись, кошка решила нырнуть разок — быть может, ракушку заметит иль ещё что полезного.
Выходит она на мель после нырка, отряхивается, с наслаждением ощущая почву под ногами и ласковые лучи солнышка. Только успела себя в порядок привести, как вдруг на берег озера поспешно выскакивает воитель. Метнулся к месту, где лежали пёрышки, нервно дёрнулся, оглянулся. Зацепил беспокойным взглядом Розовое Облако:
— Скажи, ты не видела тут трёх пёрышек, коричневых таких?
Как хорошо, как хорошо что не видел он её мордочки сейчас, что залило румянцем смущения, хорошо что сидела к нему вполоборота. Быстро справившись с собой, она промяукала, не глядя коту в глаза:
— Да, конечно! Я их под камешек положила, сейчас, я быстро. — Поспешный полушаг, полубег. Протянула владельцу то, что искал.
— Спасибо! — Он с облегчением выдохнул. — Я-то уж подумал что украли.
Розовое Облако мяукнула что-то неразборчиво, попрощалась неловко. Неспеша пошла в сторону лагеря, но как завернула за деревья, так что не видно её уж с песчаной отмели — сначала ускорила шаг, а потом побежала, всё быстрей, быстрее прочь, в самую гущу зарослей, в самую тьму переплетавшихся деревьев. Остановилась, задыхаясь от резкого и быстрого бега. Стыд всколыхнулся, поднялся, снова окатил горячей, изматывающей волной при первых же мыслях. Хотелось завыть, зарычать, всё внутри скрутилось тугой пружиной. Мысли бессвязны, перетекают в бессознательные ощущения: "Нельзя, нельзя, нельзя так было, ты не знала, но всё равно — НЕЛЬЗЯ. Глупышка. Перестань винить себя, ты не виновата. Нет-нет-нет-нет-нет. НЕТ. Нельзя, никогда. Нельзя.". Хочется нашипеть на себя, рыкнуть, приструнить, как малого котёнка, исполосовать себя когтями, оставляя кровавые раны.

П-почему...

Почему мной
управляют
стыд
и
смущение?...

Это пройдёт, обязательно. Она успокоится через несколько минут, она успокоится. Отдышится, полежит притихшим комочком на клочке земли, слушая стрекотание насекомых. Встанет, прилижет шёрстку. Встряхнётся, обычной лёгкой поступью убежит в лагерь, приветливо улыбаясь каждому соплеменнику, беззаботно отвечая на приветствия и вопросы.
Всё хо-ро-шо, слышишь?...